Ученые утверждают, что один и тот же человек может вести себя совершенно по-разному, в зависимости от того, во что он одет. Адам Глински утверждает: " Надевая деловой костюм, мы не только производим определенное впечатление на окружающих, мы также производим впечатление на самих себя. Человек, одетый в деловой костюм, начинает перенимать качества, которые ассоциируются с деловой одеждой". От одежды во многом зависит наша личная и деловая жизнь, а также взаимоотношения людей в целом. Мы можем обладать талантами и являться удивительно хорошими людьми, но этого никто не оценит, если не уделять своей внешности должного внимания. Встречая человека в первый раз, мы обращаем внимание на то, как он одет. То есть мы судим человека по внешности, так как, о нем ничего другого нам пока неизвестно.
Давайте вспомним, насколько невыразительна и безлика была массовая мода в бывшем Советском Союзе. По улицам ходила серая масса народа. И только индивидуальный пошив вносил в эту безрадостную картину яркие краски. Вот я и хочу рассказать о человеке, который дарил людям индивидуальность и радость бытия, это мастер высочайшего класса по моделированию одежды – Эльмира Люшкевич.
Родилась она в Ленинграде в 1932-ом году, в семье воспитательницы детского сада и 2-го секретаря Ленинского райкома партии. Еще до школы у нее было трое друзей мальчишек, двое из них стали летчиками, один – скрипачом. В друзьях у Эллы водились только мальчишки, она и дралась с ними наравне, в общем, была настоящей пацанкой. В 37-ом году в семье родилась еще одна девочка – Яна, и Элла стала заботливой старшей сестрой. Начало войны застало Эллу, ее маму, тетю, бабушку и маленькую сестренку на железнодорожном вокзале в городе Киеве, именно 22 июня они приехали туда, чтобы отправиться отдыхать на дачу Пуща-Водица. Прямо с вокзала военные отправили всю семью в какой-то, расположенный недалеко, двухэтажный дом, и тут началась страшная бомбежка. На всю оставшуюся жизнь Элла запомнила, как бежали женщины, которых расстреливали с воздуха, а потом их мертвые тела, и все вокруг, усеянное красными ягодами клубники, которую они привезли на продажу. За всем этим они наблюдали из окна дома, который буквально ходил ходуном во время бомбежки. Только через неделю они смогли выехать обратно в Ленинград. В Витебске эшелон загнали на запасные пути на болоте, для того, чтобы пропустить военные эшелоны. Их постоянно бомбили и обстреливали с воздуха, и тогда же, они впервые познали голод. Эльмира помнит, как она с маленькой сестричкой стояли с кружечками на перроне, а еда, которую давали им военные с проезжавших поездов, была единственной пищей для всей семьи. Взрослые делали все, чтобы спасти детей, бабушка Эллы отправляла ее с Яной под полку, на которую клала все вещи, а сверху ложилась сама. Она говорила: "Если убьют, то меня, а дети будут живы".
3 июля вся семья вернулась в Ленинград, ровно в тот день, когда отец уходил в армию. Его отправили политруком на Прибалтийский фронт. Мама устроилась на работу дрожжеваром на 3-й хлебзавод, на котором когда-то работал ее муж. Девочек пришлось отправить к бабушке с дедушкой, так как маму отпускали домой раз в 15-ть дней. Так в одной, причем проходной, комнате стали жить: бабушка с дедушкой, дядя, 2 тети, две девочки, и изредка их мама. Девочки спали на стульях. Начались бомбежки, однажды зимой раздался страшный взрыв, от которого распахнулось настежь двухстворчатое окно, одеяло, которым оно было занавешено, взмыло к потолку, бабушку взрывной волной перекинуло с кровати через полутораметровую фанерную перегородку в коридор. Дедушка с дядей вырыли во дворе маленький блиндаж, в котором семья пряталась во время налетов. Дядя из-за инвалидности по зрению не попал на фронт, но также, как и его сестры, работал, он был начальником цеха на заводе им.Карла Маркса, на котором ремонтировали танки. Дома оставались: бабушка с дедушкой и Элла с Яной. Тети приносили с работы свои порции жмыха, дедушка разбивал молотком большие куски на мелкие, которые бабушка обжаривала на касторовом масле, а затем варила из них суп. Семью спасло еще и то, что бабушка перед войной наварила много варенья, и детей понемногу им подкармливали. Их соседка по коммунальной квартире убила и съела двоих своих детей, за, что ее и расстреляли. Для Эльмиры это была двойная душевная травма, ведь она дружила с этим соседским мальчиком. Элла спасалась чтением книг, за этим занятием она проводила целые дни. Физическое состояние девочки ухудшалось с каждым днем, у нее развилась страшная дистрофия, выпали зубы. И тогда тетя отвезла ее на саночках, а это примерно 20 километров от дома, в заводской стационар "Лентрублит", куда определила девочку вместо себя. Только по дороге туда, Элла увидела, что происходит в городе, эти воспоминания до сих пор не дают ей покоя. Она отчетливо помнит мертвую женщину с отрезанной грудью, людей, везущих трупы на саночках. В стационаре Эльмира пробыла две недели, там ее подняли на ноги, подкормили, отпоили хвойным отваром. С наступлением весны, дедушка с бабушкой устроили небольшой огородик, который стал небольшим подспорьем.
В 1942-ом году семья получила извещение, что отец погиб, но Эльмира все твердила, что отец жив, она видит его во сне на белом коне.
С прорывом блокады, тетя предложила уехать на Урал с отправляемой в эвакуацию частью завода, на котором она работала. Вот, как описывает Эльмира их отъезд: "Сначала на пригородном поезде мы добрались до переправы через Ладогу, затем несколько часов ждали грузовой пароходик, на который погрузили целый вагон, и как только он отплыл от берега, началась бомбежка. На наших глазах потопили такой же пароходик. От шока Яна, не говорившая до 4-х лет, страшно закричала, и с этого момента она заговорила". Вместе с заводом мама с девочками оказались в Свердловской области в поселке Пышминск. Мама устроилась на работу в детский сад, Яна была при ней, а вот Элла сначала попала в больницу, и только потом пошла в школу в 3-й класс. Конечно, все пережитое сказывалось на психике детей, Яна, когда ее будили по утрам, своим криком поднимала весь поселок, в придачу ко всему, она переболела золотухой. Семье, чтобы выжить, пришлось продавать привезенные с собой вещи. Эльмира ходила на базар продавать штопаные папины рубахи, а было ей в ту пору всего 11-ть лет.
Через год приехала тетя, которая занималась возвращением из эвакуации завода, вместе с ней вернулись в Ленинград и ее родные. К счастью их квартира дождалась своих хозяев, установив там буржуйку, стали обживаться. Мама вернулась на работу в детский сад, а Элла пошла в 4-й класс. Так прошел еще один год. Детские садики были круглосуточными, мама часто дежурила по ночам, поэтому, письмо переданное вечером, попало в руки Эльмиры. В нем было написано: "Дорогая семья, если вы только живы, то сообщите, или просьба к соседям передать любую информацию по адресу: Эстония, Таллин, спецлагерь. Друг Петра Яковлевича Халфина". Так Элла поняла, что ее папа жив. Эту новость девочка не могла держать при себе, и поздним вечером, несмотря на дождь со снегом, отправилась через пустырь к маме на работу, а это три трамвайные остановки. Придя туда, девочка с огромным трудом достучалась, ведь все уже спали. Получив это сообщение, мама от волнения упала в обморок. Конечно, они отправили ответ, но новых сообщений не последовало. Отец приехал только через полгода, когда Элла отдыхала в пионерском лагере. Был родительский день, ко всем ребятам приехали родственники, а она так никого и не дождалась. Вдруг она увидела знакомую рубашку, и решила, что приехал ее дядя, ведь отец и его брат были очень похожи. Мама спросила: "Элла, ты не узнаешь?" Девочка ответила: "Дядю Леню узнаю". Тогда отец прижал ее к себе и спросил: "Доченька ты меня не узнаешь?" Эльмире, конечно же, трудно было признать в этом седом человеке с горьким выражением лица, своего веселого папу блондина. И тут Элла ощутила такой родной запах, она закричала: "Папка" и уткнулась в него. У девочки начался истерический плач, а Яна, пытаясь ее утешить, приговаривала: "Эллочка не плач, скушай огурчик".
Как оказалось, отец был в партизанах. Однажды целую группу, в которую входил и отец Эльмиры, схватили фашисты. Всех их расстреляли, раненого отца из-под груды трупов вытащил Петр Иванов, который на себе притащил его на эстонский хутор. Хозяин хутора оставил их у себя, в благодарность они помогали ему по хозяйству. У отца были именные наградные наручные часы от маршала Клима Ворошилова. И когда, местный полицай пришел арестовывать друзей, все-таки кто-то донес, он отобрал у отца Эллы эти часы. Отец с другом после ареста попали на сланцевые рудники. Среди пленных был организован партийный комитет, в который, естественно, входил и политрук Петр Халфин. Надо отметить, что отец Эльмиры не был ярко выраженным евреем, он был блондином с голубыми глазами. Так вот, однажды к нему подошел кто-то из числа военнопленных и спросил: "Тут среди нас есть еврей политрук, ты случайно не знаешь кто это?" И тогда, на очередном заседании партийного комитета было решено переправить отца Эльмиры к партизанам. Его положили в вагонетку с горячим шлаком и выкинули на свалку, где его уже поджидали партизаны, которые переправили Петра на свою базу. Следы от ожогов, которые он получил во время этой операции остались у него на всю жизнь. При освобождении Таллина, первыми в город вошли партизаны, и только потом регулярные войска. После окончания боев за взятие города, всех партизан арестовали для проверки личности. Восемь месяцев отец Эльмиры прожил в спецлагере. Благодаря провидению, ему очень помогли именные часы, которые были обнаружены в доме полицая, ведь на гравировке были имя и фамилия владельца, а Петр рассказал об этих часах в спецчасти. Это помогло подтвердить его личность.
Когда отца выпустили из спецлагеря, то он был принят на работу начальником планового отдела Балтвоенморстроя. Вся семья перебралась в Таллин. Там прожили четыре года, а затем началось расформирование данной организации, и отец решил, что самым лучшим вариантом для всей семьи станет возвращение в Ленинград. Здесь он устроился преподавателем в Ленинградский техникум легкой промышленности, и параллельно с этим работал начальником кондитерского цеха ресторана "Приморский". Лучшая рецептура крема для тортов в Ленинграде принадлежала папе Эльмиры. Кроме этого, он налаживал выпечку мацы в синагоге.
Отец оказал огромное влияние на формирование характера Эльмиры, он был для нее кумиром и образцом для подражания, ведь неважно чем ты занимаешься в жизни, главное – быть личностью. Закончив школу в 1952-ом году, она попыталась поступить в педагогический институт им.Герцена, очень хорошо сдала два экзамена, а на третьем ее буквально "завалили". Год Элла проработала воспитательницей в детском саду, и за это время произошла переоценка ценностей. Эльмира очень хорошо рисовала и, сдав только экзамен по рисунку на отлично, она поступает в Ленинградский техникум легкой промышленности на факультет художественное оформление одежды, то есть она училась на модельера. Техникум Эльмира заканчивает с отличием в 1954-ом году и получает право на поступление без экзаменов в Институт легкой промышленности. Но от этой возможности она отказалась, так как там не было подходящего отделения. Элла устроилась на работу в ателье закройщицей и поступила на заочное отделение Московского технологического института при Ленинградском текстильном институте на факультет – конструирование и моделирование одежды. С опытом пришло и мастерство, и Эльмиру пригласили на должность старшего закройщика швейного объединения, в которое входило 21 ателье мод. Там работало 1700 рабочих и 52 закройщика. Карьера это хорошо, но существует еще и личная жизнь. В 1958-ом году Эльмира выходит замуж за Ари, который под ее влиянием впоследствии стал лучшим рабочим Ленинграда по изготовлению швейной фурнитуры, из-под его рук выходили оригинальные пуговицы, пояса, пряжки, подвески. В 1960-ом году в семье родилась дочь Галина, которая закончила Ветеринарную академию. Галина родила Эльмире двух внуков: Илону, которая работает сейчас массажисткой и Алекса, который работает в области безопасности.
Все складывалось хорошо, была квартира, дача, у Эльмиры заказывала наряды не только Питерская элита, к ней приезжали и знаменитости из Москвы, ее клиенткой была знаменитая дрессировщица Наталья Дурова.
Муж Эльмиры заболел, и профессор, к которому обратились за консультацией, сказал, что в России ему никто не сможет помочь. И тогда было принято решение репатриироваться. Дочь к тому времени уже жила в Израиле, так как ей с мужем, который был выходцем из Литвы и, поэтому они там жили, сказали, что раз они не знают литовского языка, то им лучше уехать. Намек был слишком прозрачный, поэтому был понят правильно.
К моменту отъезда в 1992-ом году, Эльмира отработала в швейном производстве 37-мь лет. Нелегко было отрываться от корней, но здоровье мужа, конечно же, важнее всего. Прилетев в Израиль в феврале 1992-го года, Эльмира, ее мама, которой на тот момент было 84-е года, и муж поселились в нескольких минутах езды от Кфар-Сабы - в Ган-Хаим, так как там жили их дочь и внуки. В больнице "Меир" попался очень хороший врач, тоже выходец из бывшего Союза, благодаря которому Ари дожил до 2000-хтысячного года. Через несколько месяцев после смерти мужа Эльмира получила квартиру в хостеле и начала работать метапелет. И проработала она в этой должности до 72-х лет.
Внучка Эльмиры замужем, в ее семье растут два сына: Ариэль – восьми лет и четырехлетний Амид.
Эльмира замечательной души человек, она всегда щедро делилась секретами своего мастерства, и поэтому, ее ученики, которые сегодня живут в разных странах мира, приглашают ее в гости. Да и в Израиле, как-то в магазине продавщица напомнила Эльмире, что когда-то работала под ее руководством. За доброту, приветливость, широту души любят Эльмиру и в хостеле. Эта женщина делала жизнь людей краше, а значит, дарила им радость, а это ведь так много значит в жизни. Эльмира, как творческая натура, кроме создания моделей одежды, пишет еще и стихи, в которых она выражает свое отношение к миру.
ГОДЫ! ГОДЫ!
Годы, годы – они пролетели
Дымкою времени их занесло.
Если бы знали, если б сумели,
Все изменили бы, все бы смогли.
Взгляд твой забылся,
Улыбка пропала,
Голос затих, и остыло тепло.
Если б могли мы
Прожить жизнь сначала…
Если бы, если бы, да и кабы…
Годы, годы,
Как же вас много.
Были счастливые,
Были такие, что лучше забыть.
Годы, годы – и все же,
Как было б здорово
Если бы можно
Их снова прожить
Конечно, многолетний труд дает себя знать, и ежедневное многочасовое стояние на ногах не прошло бесследно, поэтому я хочу пожелать Эльмире, в первую очередь здоровья, здоровья и еще раз здоровья, радости бытия, побольше общения с правнуками, ведь это масса позитива, и всего самого, самого наилучшего.
Марина Гроденски