Одной из самых любимых игрушек моего детства был – калейдоскоп. Помните, такая туба с зеркальными стенками и цветными стеклышками внутри. В нее надо было смотреть и медленно поворачивать, при этом, каждый раз появлялся новый узор. Рассказ героя этой статьи напомнил мне эту игрушку. Судьба, то делала его своим баловнем, то ставила на грань выживания, в любом случае, она не поскупилась на события, которые не раз ставили этого человека перед серьезным выбором. Но он всегда, при любых обстоятельствах оставался человеком, не позволяющим никому втаптывать в грязь свое достоинство. Его зовут – Цви Бермант.
Родился он в 1924-ом году в городе Давгавпилс, мама была домохозяйкой, а папа – лучшим мастером Латвии по изготовлению кошерной колбасы. В семье, кроме Цви, который был старшим ребенком, было еще три брата и сестра. В 7-мь лет Цви отдали в школу, где обучение велось на иврите. Там он проучился 6-ть лет. Параллельно с этим, Цви четыре года обучался игре на скрипке, а также, изучал Тору. Он очень хотел учиться дальше, но отец решил, что надо приобретать специальность и отдал его в обучение портному. Три года он учился портняжному делу. В 1940-м году, с приходом Красной Армии в Латвию, школа, где прежде учился Цви, была закрыта, поэтому в 7-й класс он пошел в вечернюю школу, где обучение велось на идиш. В 1941-ом, когда началась война, Цви исполнилось 17-ть лет. Ночью он увидел, как в спешке город покидает Красная Армия, это практически было бегством. Город опустел и замер в ожидании грядущих событий. Цви шестым чувством ощутил приближение угрозы. Он разбудил отца, но тот отказался двигаться с места, идти с Цви согласилась только 85-летняя бабушка. Пришли на вокзал, там стоял состав, но его не отправляли. Утром Цви увидел на вокзале своих родителей с братьями и сестрой. В полдень немцы начали бомбить состав, который, в конце концов, отправился в путь. Мессеры сопровождали его и вели огонь на бреющем полете. На одной из станций, капитан Красной Армии отцепил вагоны с людьми от поезда, который тронулся дальше, увозя офицеров и их семьи. Подъехал состав, машинистом которого был узбек, выяснив в чем дело, он прицепил вагоны, так Цви с родными попал сначала в Витебск, затем в объятый огнем Смоленск. Поезд свернул на Тулу, где их, наконец, накормили и отправили в Пензу. Уже оттуда они попали в Безенчукский район. На станцию на подводах приезжали представители колхозов и разбирали эвакуированных людей. 9 июля 41-го года семья оказалась в колхозе, где им дали полуразрушенный дом, в котором не было даже окон. Начали работать в поле, они не знали, что надо отмечать трудодни, поэтому их безбожно обманывали. Отец записался в начавший формироваться Латышский полк. За старшего в семье остался Цви. В октябре бабушка умерла. Поскольку из причитавшихся за трудодни продуктов почти ничего не выдали, семья еле-еле перезимовала. Цви был по местным меркам грамотным человеком, поэтому ему поручили вести колхозную бухгалтерию. Он выявил и помог разоблачить воров, расхищавших хлеб и другие продукты. Они были арестованы, но Цви стал опасаться мести, поэтому попросил перевести семью в другой колхоз. Там он стал работать на тракторе. Когда он работал в поле в ночную смену, его разыскал сын председателя колхоза и сообщил, что пришла повестка. Из села в Безенчукский военкомат прибыла целая группа ребят, которые хотели служить все вместе, их просьбу удовлетворили, отказали только Цви, которому сказали, что он должен служить в Латышском полку. В военкомате собралось еще таких же 14-ть человек, их всех отправили в Куйбышев. Там им выдали теплую одежду и отправили самолетом в Красноярск, затем был перелет в Норильск, Игарку, конечным пунктом оказалась Дудинка. В Дудинке, в то время, в юртах жили только тунгусы. Только по прибытии, Цви узнал, что он член комсомольской экспедиции, целью которой было: проведение среди местного населения комсомольских свадеб, привитие оседлого образа жизни, строительство капитальных домов. Цви сильно захворал, его вернули в Безенчук, где признали годным к нестроевой службе. В конце августа он получил направление в 1-й Латышский отдельный запасной стрелковый полк, который дислоцировался в Горьковской области. Там Цви встретил много своих земляков, с которыми не только был знаком, но и дружил. Из них сформировали 14-ю роту и отправили в военные Московские лагеря. Им не выдали обмундирования, на занятия ходили в гражданской одежде, кормили их баландой. Затем формирование перевели в Гороховецкие лагеря. Там Цви однажды услышал, что кто-то играет на скрипке, он пошел на звук и встретил парня, который, выяснив, что Цви тоже скрипач, выдал ему единственный свободный инструмент, так Цви заиграл на домре. Командование, прослышав о музыкантах, поддержало это дело, был создан оркестр русских народных инструментов, в состав которого входило 36-ть человек. Цви с другом возглавили этот оркестр, который начал давать концерты, скрашивая нелегкую жизнь, как военных, так и гражданских.
Однажды Цви сказали, что его хочет видеть какой-то еврей, оказалось, что это был его отец, который после ранения попал на переформирование в это же место, правда, в другую роту. Цви удавалось довольно часто общаться с отцом. В ноябре отца отправили на фронт. Цви тоже стал проситься на фронт, написал 5-ть рапортов, но его, по непонятной ему до сих пор причине, отправили в школу контрразведки под Москвой. После 2-хмесячной подготовки, его вызвали и сказали, что он попал туда по недоразумению, так как с его чисто еврейской внешностью, там нечего делать. Цви снова вернули в Гороховецкие лагеря, где он попал в роту автоматчиков, с которой в марте 1943-го года был отправлен на фронт. Первый бой роты был под Старой Рамышевой в Калиниской области, это была настоящая "мясорубка". После боя собрали остатки подразделения и отправили на Ржев. Подо Ржевом они попали в окружение, немцы на еду переманивали русских и латышей, которые просто перебегали на сторону врага. Остались только командиры и евреи. Когда все офицеры были убиты, а единственный живой – контужен, Цви взял командование на себя. Он, обойдя окопы, собрал 16-ть человек, 2 ручных пулемета, 6-ть автоматов ППШ и несколько трехлинеек. Еды не было никакой. Цви распределил, кому, где стоять и строго-настрого приказал без его команды не стрелять. Утром начался артобстрел, затем – наступление, Цви подпустил немцев на расстояние 50-ти метров (он мог рассмотреть их лица) и, только тогда, скомандовал: "Огонь!" Поскольку немцы наступали плотной стеной, то открытый по ним с близкого расстояния шквальный огонь, усеял трупами весь снег. Атака была отбита. В 9-ть утра появился командир полка и стал разыскивать офицеров, руководивших боем. Цви представился и описал ситуацию, позже выяснилось, что горстка евреев под командованием Цви прорвала окружение, проложив выход из него. Цви присвоили звание сержанта и вручили орден Красной Звезды. 43-я Латышская гвардейская дивизия была обескровлена, и ее отправили на переформирование. До января 1944-го года она была в резерве. Затем поступил приказ освободить деревню Насва (Псковская область). Цви перевели в 3-й батальон 125-го полка, перед которым была поставлена задача – совершить 60-тикилометровый рейд в тылу врага. В разведроте служил двоюродный брат Цви - Борис, его, Цви и еще одного их сослуживца одевают в немецкую форму и направляют в деревню, где идет свадьба – немецкий полковник женится на русской девушке. Борис в форме обер-лейтенанта зашел в дом, где гуляли свадьбу, а Цви с сослуживцем "сняв" охрану, заняли ее место. Через несколько часов Борис, выведав нужные сведения, вышел, и они благополучно вернулись к своим. Командир, получив информацию, разработал план операции, по которому подразделение, где служил Цви, должно синхронно с основными силами ударить по врагу с двух сторон. Началом операции служила сигнальная ракета. Но основные силы опоздали на несколько минут, поэтому небольшой группе пришлось ринуться в окоп и завязать рукопашный бой. Задача была выполнена – Насва освобождена. Но в лесу еще оставалась рота немцев, которая пошла в контратаку. И эта атака была отбита, за этот бой Цви был награжден медалью "За отвагу".
В конце января подразделение перевели на станцию Дно, недалеко от которой фашисты взорвали мост. Взвод, где служил Цви, послали поднимать по крутым склонам реки камни, разбросанные по льду взрывом, чтобы из них восстановить разрушенную переправу. Это было нелегкой и опасной задачей, ведь шедший сзади мог быть ранен или убит упавшим с носилок большим камнем. Этой работой занимались месяц. Мост был восстановлен. Затем полк был отправлен в сторону Новгорода, недалеко от которого вырыли землянки и начали настилать через болота дорогу для артиллерии. Оттуда Цви перевели в ячейку управления при батальоне, там служили связные, поддерживающие связь с ротами. Каждую ночь Цви приходилось проходить по 10-15-ть километров, чтобы доставить донесение, а днем его отправляли на строительство дороги. Кроме этого, старшина – начальник ячейки управления, воровал его хлеб, сослуживец Цви сообщил ему кто вор. За месяц от Цви осталась только тень, так продолжаться дальше не могло. Он отправился в штаб, чтобы доложить о происходящем, но по дороге его перехватил старшина, и тут у Цви сдали нервы, он так двинул ворюге по морде, что выбил ему несколько зубов. Тот сразу пожаловался начальству, и Цви вернули обратно в его роту, что называется с "волчим билетом". За время отсутствия Цви сменился командир роты, новый не был с ним знаком, поэтому получив из штаба кошмарную характеристику, начал буквально издеваться над ним. Он довел его до медсанбата, куда Цви попал с нервным истощением. После возвращения оттуда выяснилось, что снова сменился командир, и Цви стало легче. Узнав, что он портной, командир попросил перешить ему шинель и брюки. Окунувшись в это занятие, Цви понял справедливость крылатой фразы "работа лечит". С той же просьбой потянулись командиры других рот. Вернулся комбат и, увидев, офицеров в ладно сидящей форме, тоже захотел выглядеть красиво. Он вызвал Цви и попросил его рассказать, по какой причине его вернули с такой жуткой характеристикой. Выслушав его рассказ, он выразил сожаление о том, что раньше не знал всех обстоятельств и сказал, что старшине-ворюге надо было выбить все зубы. Цви с командиром выпили "мировую", и он взялся за уже привычную работу – перешивать форму. За этим занятием его застал капитан, однажды заглянувший в землянку. Он оказался начальником военно-полевого госпиталя, вскоре за Цви прислали оттуда машину и он отправился на лечение, после которого был зачислен в 170-й батальон связи при 130-ом Латышском стрелковом корпусе. Цви попал в моторизованную роту во взвод разведки. Это был конец мая 1944-го года. До начала июля в подразделениях проводились занятия, затем их отправили на латышскую границу, которую они пересекли в районе Щаунас. Батальоны выдвинули вперед, Цви назначили командиром отделения по установке связи с 43-й гвардейской дивизией. Штаб батальона располагался в Дубно (недалеко от Давгавпилса), туда-то 27-го июля был вызван Цви вместе с капитаном Новицким. Их переодели в немецкую форму и верхом на лошадях отправили в Давгавпилс. Перед ними была поставлена задача – разведать план отступления противника. На их глазах были взорваны мост и дворец культуры. Изучив обстановку, они подробно все изложили, вернувшись в штаб. Назавтра были освобождены: Давгавпилс и Резекне.
После освобождения Крустпилс, Цви получил задание установить связь с хутором Унгурмуйжа. Он, с еще одним бойцом, потащили катушку с 2-х километровым проводом. Немцы открыли по ним огонь, ранив напарника Цви в ногу. Цви вытащил его из-под огня, и на себе доставил к своим. Получив другого напарника, он закончил работу. Затем он тянул связь через реку Айвексте, Цви стоял в воде и руководил работой, как только он вышел из воды, в то место, где он находился буквально несколько секунд назад, угодил снаряд. Цви так хорошо замаскировал линию, что, несмотря на ураганный огонь, связь не прерывалась. За эту операцию он был награжден медалью "За боевые заслуги".
Рига была окружена Красной Армией целый месяц, но желая сохранить город, в наступление не шли. Единственной возможностью отступления для немцев была дорога на Елгаву. Когда, наконец, советские войска вошли в Ригу, Цви получил задание наладить связь в здании Совета Министров, переходя из кабинета в кабинет, он устанавливал и подключал телефонные аппараты. Последнее задание, в котором принимал участие Цви, было получено 2-го марта 1945-го года. Нужно было установить связь с Эстонской дивизией, задание было смертельно опасным – гора Тушки, минные поля, мокрая от талого снега земля, смерть поджидала на каждом шагу. Начиная со 2-го и по 26-е марта, Цви каждую ночь чинил линию. В один из дней, танки пошли в наступление в том месте, где Цви тянул связь. По ним велся огонь противотанковыми снарядами, и тут Цви контузило. Сослуживцы втащили его в землянку, Цви попросил не отправлять его в госпиталь, он лечился в батальоном медсанбате. Постепенно к нему стали возвращаться речь и слух.
7-го мая Цви стал свидетелем сдачи немецкой Курляндской группировки, так как был приглашен туда командиром корпуса генерал-лейтенантом Брандкалне. Цви был представлен к ордену Красного Знамени, но командир батальона-антисемит вычеркнул его имя. Тогда командир взвода обратился к начальнику 4-го отдела, рассказал ему о заслугах Цви, и тот, в качестве поощрения, включил его в список участников парада Победы на Красной площади в Москве. В форме, выданной специально для этого мероприятия, можно увидеть Цви на фотографии в этой статье.
После парада Цви вернулся в Латвию в город Мадона, и началась борьба с латышскими лесными братьями.
Отец погиб на фронте в 1942-ом году. Когда мама с младшими детьми вернулась из эвакуации, Цви попросил предоставить ему отпуск, чтобы встретиться с родными. Но генерал заявил, что он должен заработать его на заготовке дров, причем если норма будет выполнена досрочно, то ему прибавят дни к отпуску. Цви справился с задачей на 5-ть дней раньше срока, но его обманули и отправили на уборку сахарной свеклы. Терпение его лопнуло и, он вместо работы играл на гитаре и пел, другие бойцы с удовольствием его слушали, в общем, Цви разложил коллектив и его вернули в штаб. Оттуда его перевели в 4-й отдел и снова заставили заниматься лесоматериалами. Прошел месяц, и ему, наконец-то, дали 12 дней отпуска. Приехав в Давгавпилс, он пошел к тете, так как не знал нового адреса мамы. Потом выяснилось, что ей с тремя детьми и еще одной женщиной дали 12-метровую комнату.
День Победы Цви встретил на станции Блидене. Службу он продолжил в должности заведующего отдельного вещевого склада в своем родном городе вплоть до самой демобилизации 16-го ноября 1946-го года. 75% города было разрушено, жить было негде и, чтобы решить жилищную проблему, Цви женился на соседке, о чем никогда не пожалел. Он пошел работать в артель, где занимался сбытом товаров, закупкой инструментов и материалов. Затем перешел в смешторг экспедитором, через полгода – стал завмагом в артели "Сагатайс". В 1949-м году, после ликвидации артели, Цви поступил на работу в управление торговли Давгавпилса заведующим обувным магазином. В этом же году у него родилась дочь Шейна. Цви поступил на заочное отделение Рижского торгового техникума, окончив который в 1953-м году, продолжил учебу в Институте торговли. В 1959-м году он стал специалистом с высшим образованием, и его назначили на должность заместителя начальника торгового отдела городского управления торговли. Цви послали курировать строительство 1-го в городе универсама, с этой задачей он справился – сдал в эксплуатацию прекрасный торговый комплекс, которым его назначили заведовать. Ну, конечно же, Цви не может жить без музыки, при управлении торговли он организовал самодеятельный оркестр, который занял 2-е место на республиканском конкурсе.
В 1952-м году умерла мама, Цви целый год ходил в синагогу и читал Кадиш. В 1957-м году в семье родился сын Ханох.
Конечно, в КГБ знали обо всем, что происходит в общине, и впервые Цви вызвали туда в 1958-м году. Ему предложили стать главным раввином города, он отказался. Через 2-а года его вызвали снова, и каждые 2-а месяца стали приглашать туда по всяким пустячным поводам.
Цви слушал "Голос Израиля" на иврите, его не глушили, так как этот язык в Советском Союзе знали единицы. Услышанные новости он передавал знакомым евреям. Затем в 16-и километрах от города, в подвале дачи знакомого врача, он организовал ульпан по изучению иврита.
Успешная деятельность Цви в торговом управлении многим "колола глаза", над ним стали "сгущаться тучи", и он решил уволиться. Его не хотели отпускать. Городской счетно-вычислительной станцией руководила хорошая знакомая семьи, она пригласила его на работу. А так как станция административно относилась к Рижскому заводу "Импульс", занимавшемуся настройкой и ремонтом вычислительной техники, то его увольнение стало связано с, якобы, переездом. Год Цви отучился на специальных курсах при Политехническом институте, после их окончания он получил должность старшего механика счетно-вычислительных машин.
В 1970-м году в городе варварски было уничтожено еврейское кладбище, памятниками с него были выстелены уличные мостовые. Цви трижды обращался в КГБ с жалобой на этот произвол. В апреле 1971-го года его вызвали в КГБ, где сказали, что им известно о том, что он желает выехать в Израиль, и, если, он это подтверждает, то в течение 10-и дней ему эту возможность предоставят. Цви заявил, что жить в такой стране, как СССР, он не хочет. Назавтра, когда он вернулся с работы, оказалось, что возле дома его ждет скорая помощь. Он был насильно госпитализирован, 24 дня его ежедневно травили 28-мю таблетками и тремя стаканчиками деминала. Все тело, от головы до пяток, буквально "горело огнем". Неизвестно, чем бы все это кончилось, если бы врач, которая все это проделывала, не ушла бы в отпуск. Ее сменила другая, которая была знакома с Цви. Она пошла к главврачу и попросила перевести этого больного в Рижскую республиканскую клинику, что и было сделано. Там Цви попал к профессору, который не поверил диагнозу, записанному в карточке, он назначил новое обследование, которое показало, что у Цви буквально сожжен пищевод. Три месяца он лечился от последствий предыдущего "лечения". После выздоровления Цви, в очередной раз, обратился в КГБ с просьбой о выезде, ему посоветовали обратиться в Рижский ОВИР.
Сестра Цви с семьей перебралась в Израиль еще в 1958-м году, брат – в 66-ом, он и прислал вызов. Счастливая случайность помогла Цви получить разрешение очень быстро. Именно в это время происходил обмен евреев на советских офицеров, захваченных Израилем в плен во время Шестидневной войны.
В декабре 1971-го года Цви вместе с женой и сыном репатриировались в Израиль (дочь осталась доучиваться в институте). Семью отправили в новый ульпан, только что открывшийся в Беер-Шеве. Поскольку Цви с детства владел ивритом, он сразу устроился на работу к хозяину мастерской по ремонту вычислительной техники. Жена пошла учиться в ульпан, сын – в музыкальное училище. Жена Цви закончила бухгалтерские курсы. Когда Цви сообщили, что им дают амидаровскую квартиру в Кфар-Сабе, его жена заявила, что в деревне она жить не готова, ее смутило слово "кфар" в названии города. Но, увидев, что дом находится в непосредственной близости от центральной автостанции (таханы мерказит), она согласилась. Первой работой Цви в Кфар-Сабе стал рабанут, где он чинил пишущие и вычислительные машинки, слава о мастере быстро разлетелась по городу – стали поступать заказы. Цви работал дома, но ему посоветовали обратиться в "Лишкат авода". Однажды оттуда сообщили, что его приглашают в Тель-Авивскую компанию "Асбест электроника", поработав там немного, он перешел в фирму "Фасит".
Неугомонная натура Цви привела его в офис компании "Рибуа Кахоль". Здесь он начал работать сначала завскладом в супермаркете в Петах-Тикве, затем, через полгода его перевели на должность заместителя директора супермаркета в Кфар-Сабе. Затем он курировал строительство нового супермаркета, расположенного на улице Черняховского, а потом стал им руководить до самого выхода на пенсию в 1990-ом году.
Сын Цви закончил музыкальную академию и работал, в Тель-Авивском камерном оркестре. Дочь репатриировалась в 1973-ем году, она закончила финансово- экономический факультет Тель-Авивского университета.
Выйдя на пенсию, Цви решил помогать новым репатриантам. Он пошел в Гистадрут, где встретил Владимира Банта. Они занялись организацией Кфар-Сабского отделения Совета ветеранов, в которое вошло 800 человек. Также, Цви стоял у истоков основания ансамбля "Савласедер", который исполнял песни на иврите, идиш и русском. В 1991-ом году, с приходом Юлия Нисенбойма ансамбль преобразовался в хор.
В 1991-ом году скоропостижно скончался сын Цви, заболела жена, у Цви случился инфаркт. Он покидает хор, но периодически принимает участие в его выступлениях с сольными номерами. В 1999-ом году Цви снова женится на новой репатриантке из Крыма, прожив с ней 10-ть счастливых лет, он вновь овдовел.
Дочь Цви занимается недвижимостью, внука - Эли Сиркина знают многие русскоговорящие жители нашего города, его сестра живет в Америке, она счастливая мать 4-х сыновей.
В одной статье невозможно описать жизнь Цви Берманта. Этот невысокий, худощавый человек – неистощимый источник энергии. Несмотря на годы, его глаза блестят неподдельным интересом ко всему происходящему, он не утрачивает бодрость духа ни при каких обстоятельствах. Он просто образец "стойкого оловянного солдатика", никакие жизненные бури не смогли его сломить.
Марина Гроденски