Как мы относимся к человеку, которому удается абсолютно все, за чтобы он не взялся? Кто-то с восхищением, кто-то с уважением, а кто-то с мыслью: "Везет же некоторым". У людей разное отношение к жизни, поэтому и живут они по-разному. Есть такие, кто своим девизом избрал слова Николая Заболоцкого: "Надо идти все вперед, все вперед, с жизнью, которая никогда не останавливается". Путь постоянного самосовершенствования является для них самой сущностью бытия, просто по-другому они не могут. Им становится скучно, и тогда они находят новое занятие, а освоив его, движутся дальше, азарт познания и преодоления не дает им "закиснуть", а тело и душа постоянно находятся в тонусе. Возраст при этом совершенно не имеет значения, ведь это – склад характера, а может быть, и дар свыше. Вот именно о человеке, принадлежащем к когорте таких неугомонных, я и хочу рассказать. Его зовут Максим (Мотель) Гиверц.
Родился он в Житомире (Украина) в 1923 году в семье парикмахера и преподавательницы русского языка. Окончил семь классов еврейской школы, преподавание в которой велось на идиш. После школы Максим успешно окончил Житомирский механический техникум.
22 июня 1941-го года он находился на производственной практике в Киеве, он сразу же вернулся в Житомир. Вся семья эвакуировалась, мама с тремя детьми в одном поезде, а Максим с отцом на платформе – в другом. Им пообещали, что оба поезда вместе прибудут в Казахстан. Отец вместе с сыном оказался в Акмолинске. Связь с остальными членами семьи была утеряна. Максим устроился на работу в железнодорожное депо слесарем, а следовательно, у него была бронь, отец работал на железнодорожной станции парикмахером.
Однажды Максима вызвали в военкомат и предложили написать заявление об отказе от брони, при этом подчеркнув, что право выбора за ним. Он тут же подал такое заявление, таким образом, став курсантом Харьковского артиллерийского противотанкового училища, которое базировалось в Фергане. Обучение продолжалось с марта по сентябрь 1942-го года, затем присвоение звания лейтенанта. Еще в детстве у Максима был обнаружен порок сердца, поэтому врач при направлении на фронт сказал ему, что по состоянию здоровья он не подходит, зато по образованию – вполне. Сразу после выпуска Максим попадает в самое пекло – Сталинградский фронт в должности командира взвода. В боях полк, в котором служил Максим, понес большие потери в живой силе, поэтому тех, кто выжил, отправили на переформирование. Таким образом, Максим попал на Волховский фронт. При прорыве блокады Ленинграда 19 января 1943-го он был легко ранен (осколочное ранение кисти и бедра). После недолгого лечения в полевом подвижном госпитале он возвращается на фронт. А уже 10 февраля того же года снова был ранен, на этот раз тяжело, сквозное осколочное ранение локтевого сустава с переломом плечевой кости. В Архангельском эвакуационном госпитале Максиму сделали операцию, процесс излечения растянулся на полгода. Рука с тех пор малоподвижна, а часть осколков до сих пор сидят в его теле. Максима комиссовали, так он стал инвалидом войны третьей группы.
Из госпиталя Максим отправился в Караганду, где его ждала вся семья. Отец к тому времени сумел разыскать маму и остальных детей. Самого отца призвали в трудовую армию, где он стал шахтером. По приезду, Максим сразу отправился в военкомат, оттуда он вышел руководителем школы военруков и, следовательно, сразу оказался на казарменном положении. Там он познакомился с учительницей русского языка Надеждой, которая и стала его женой.
После войны вся семья осталась в Караганде. Послевоенное голодное время, и Максим, как настоящий мужчина, не мог допустить, чтобы его семья голодала. Он заводит корову, коз, разбивает большой огород. И, что характерно, этому городскому парню удается успешно справляться с личным хозяйством. За чтобы Максим не брался, ему удается абсолютно все. Однажды был такой случай, его с женой пригласили на вечер, но вот беда, одеть им было нечего. И тогда Максим, своими руками пошил себе сапоги, а жене платье из отреза, которым ее наградили за доблестный труд. И хотя мастерил обувь и шил одежду он впервые в жизни, и то, и другое удалось на славу.
В 1947-ом году в семье рождается дочь Людмила. Максим устроился на работу конструктором в электромеханические мастерские, и поступил на вечернее отделение горного техникума, факультет горные машины. Обучение там он завершил с отличием. Поскольку жена Максима была учительницей, вокруг их семьи сложилась большая компания именно из этой среды, а ее душой стал технарь Максим. Дочь вспоминает, что на столе была картошка, квашеная капуста и селедка, но веселье било ключом, песни, танцы, веселые рассказы. В семье царила атмосфера открытости и доброты.
Дочь выросла и решила поступать на вечернее отделение Карагандинского политехнического института. Максим, как верный и преданный отец, не мог допустить, чтобы его дочь возвращалась вечером домой одна. В общем, в институт поступили сразу и папа, и дочь, правда на разные факультеты, он – на горные машины, она – на металлорежущие станки и инструменты. И что интересно, именно Максим помогал дочери и ее однокурсникам в учебе, он раскладывал на полу их дома схемы и терпеливо все объяснял и показывал. Он умудрился стать душой и студенческой компании.
Максим перешел на работу в научно-исследовательский институт "Гипроуглегормаш" главным конструктором. Всю жизнь он что-то мастерил, у него 57 запатентованных изобретений, все они связаны с горной промышленностью. В институте он проработал 20 лет до самой пенсии. Пенсионером он пробыл недолго, это не для его деятельной натуры. Поэтому Максим снова устраивается на работу в научно-исследовательский институт, правда уже в другой, но зато в прежней должности – главным конструктором.
Из воспоминаний дочери: "До 60-х годов вся мебель в нашем доме была сделана папиными руками. Мы никогда не знали, что такое пригласить в дом какого-либо специалиста, сантехника, электричество, ремонт квартиры, ремонт и пошив одежды и обуви – все папиными руками. Он и меня, и моих детей научил шить по выкройкам из журнала "Работница".
Максим дочь и внуков научил не бояться никакой работы. Когда началась перестройка и полки магазинов опустели, Максим созвал семейный совет и убедил дочь в необходимости покупки дачи, чтобы внуки не голодали. Это произошло после того, как дочь Максима, работавшая ведущим конструктором в научно-исследовательском институте, в течение нескольких месяцев не получала зарплату. Когда ее терпение лопнуло, она на глазах сотрудников сломала карандаш, который, образно говоря, кормил ее всю жизнь, и устроилась на работу в школу преподавать немецкий язык и черчение. Немецкий язык пришлось основательно подучить, но она справилась, ведь так приучил ее папа – надо, значит сможем.
На даче работали всей семьей, чего там только не росло: фрукты, овощи, пряности, ягоды, педантичный Максим подсчитал – 25 наименований. Все дружно варили варенье, закручивали соленья.
У дочери Максима - Людмилы была подруга, работавшая в Сохнуте, которая стала тактично напоминать о еврейских корнях, потерявшихся в советских буднях. Первым решил репатриироваться внук Максима, которому было 18 лет, он стал агитировать остальных членов семьи. Людмила по книжкам и кассетам выучила еврейские традиции, а поскольку привыкла делать все основательно, то ее пригласили преподавать в воскресной еврейской школе. За время ее работы там не только резко возросло количество ребят, посещающих занятия, но и горячий интерес стали проявлять их родители. В праздники не только в самом помещении школы, но и вокруг нее яблоку негде было упасть. Так, что возвращаться к корням члены семьи стали еще до репатриации.
Первой осенью 1996 года репатриировалась по программе НААЛЕ - 14-летняя внучка Масима, она попала в пнимию в Герцлии, буквально вслед за ней, по молодежной программе Сохнута репатриировался внук, которого определили в кибуц Шоваль.
В ноябре 1997-го года Максим с женой и дочкой также совершили репатриацию. Максим, никогда в течение своей взрослой жизни не соблюдавший еврейские традиции, ступив на землю Израиля, заплакал от переполнивших его эмоций. В тот год в Казахстане была необычайно холодная осень, когда вылетали из Алма-Аты было минус 26 градусов, а при приземлении в аэропорту Бен-Гурион плюс 26. Этот факт буквально потряс новых репатриантов. День прилета в Израиль оставил яркое воспоминание. В Кфар-Сабе поселились благодаря родственникам, приехавшим ранее.
К изучению иврита в пенсионерской группе ульпана, Максим, как и ко всему в своей жизни, подошел основательно, освоил язык на неплохом бытовом уровне. Затем начал серьезно интересоваться иудаизмом, Максим стал посещать и проводить праздники в Бейт-Хабад.
В 1999 году скончалась супруга Максима, в этот нелегкий период все друзья и знакомые поддерживали его.
Он сумел справиться с горем и продолжил вести активный образ жизни, с компанией друзей дочери, выезжал в лес по грибы, и по количеству собранных не отставал от молодых. Он всегда жил в окружении многочисленных друзей, и в Израиле этот образ жизни не изменился. В меру сил, он помогал всем знакомым, что-то починить, прибить, собрать. К сожалению, годы берут свое, Максим перенес инфаркт и три инсульта, последний его и подкосил. Сейчас он живет в "Байт бэ кфар", где находится под постоянным медицинским контролем.
Внучка и внук Максима окончили Бар-Иланский университет, оба работают по специальности – программистами.
Максим удивительный человек, кажется, ему все дается с легкостью, но это только с первого взгляда. На самом деле, он к решению любой задачи подходит без какого либо страха перед неудачей, то есть, он программирует себя на успех, а, как говорится, смелость города берет. Эта уверенность в своих силах и привлекала всю жизнь к нему людей, то есть своим примером он давал им надежду на то, что любые трудности можно преодолеть. Такие люди, как Максим являются маяком в бурном море жизни.
Несмотря на то, что здоровье стало подводить Максима, его яркая натура вызывает восхищение и у сотрудников "Байт бэ кфар", ведь в его комнате висят картины, написанные им на холсте маслом. Вот уж, как говорится, бог не обидел. Максим никогда не обучался живописи, глядя на его картины, в это трудно поверить.
Остается пожелать ему хорошего самочувствия, бодрости, и чтобы родные и близкие радовали его своими успехами, для него это главный стимул в жизни.
Марина Гроденски